Обезьянка Иразема - Авафка
  • Обезьянка Иразема

    Марта Козмин


    Обезьянка Иразема — сказка из сборника «Закройщик сказок» Марты Козмин о мальчике, который не мог уснуть, и о рыжей обезьянке Ираземе, которая берет мальчика с собой на необычные праздники.


    Однажды утром мама разбудила мальчика и сказала:

    — Сегодня мы не пойдем к бабушке с дедушкой. А поведем тебя к Нане.

    Мальчику хотелось спросить, почему, но папа с мамой были такие печальные, что, казалось, из-за этого даже стены в доме покосились и облупились.

    Сгорбившаяся Нана встретила их у калитки, и папа с мамой быстро ушли на работу. А вечером, когда зашли за мальчиком, были еще печальнее, и он опять ничего не спросил. С тех пор его каждый день оставляли у Наны. Там не то, чтобы плохо, но и хорошего ничего не было. Нане было пятьсот лет, она всегда молчала и непрерывно вязала. Вязала сидя, вязала стоя, вязала даже на прогулке.

    А гулять она водила мальчика совсем близко, в маленький и пустынный сквер, где ребятишек они никогда и не видели. Мальчик спрашивал Нану про бабушку и про дедушку. Но она, как обычно, ничего не знала. Только вздохнет — и опять вязать.

    Однажды мальчик решился на важный шаг. Когда Нана была на кухне и мешала вязальным крючком в кастрюле, он тихонько вышел на лестницу и пошел искать бабушкин и дедушкин дом. То у одного спросит, то у другого, а потом щенка встретил — как раз в конце нужной улицы. Но улицу не узнать. Нет знакомого газетного киоска, нет здания рядом. Будто ветром сдуло или в землю провалились.

    Напрасно мальчик бросался то влево, то вправо. И щенок ничего не знал. Неужели дедушка уехал и оставил его? Не рассказав на прощание хотя бы начало сказки? Неужели бабушка бросила его, ничего не сказав?

    Но тут откуда ни возьмись папа, повел мальчика домой и по дороге сердился, ругал, но не очень; путался, запинался, объясняя, что дедушка с бабушкой неожиданно переехали неизвестно куда, что маме не следует говорить, что он плохо вел себя, убе­жал от Наны и бродил по улицам.

    Вечером, одиноко лежа в постели, мальчик раздумывал, что без бабушки, которая все время поет, и без дедушки, у которого целая мельница сказок, ему, большому парню четырех лет от роду, живется печально и горько. На глаза мальчика навернулись слезы и он заплакал.

    — Успокойся, будь умницей, я тебя рассмешу! — вдруг услышал он тоненький голосок.

    По ножке торшера под зеленым абажуром, который с некоторых пор оставляли гореть всю ночь, ловко спускалась крохотная рыжая обезьянка.

    — Добрый вечер! — сказала она, прыгнув к мальчику на кровать. — Меня зовут Иразема.

    — Добрый вечер! — прошептал удивленно мальчик. — Где ты пряталась до сих пор? Мне показалось, что ты из торшера вылезла.

    — Вообще-то я издалека, но сегодня ненадолго задержалась в твоей комнате. Хочешь, пойдем со мной, я тебе кое-что покажу.

    — Хочу, — сказал мальчик и соскочил с постели.

    С подоконника вниз спускалась толстая веревка из лиан и конец веревки доставал до леса. Это был густой темный лес, но местами деревья редели, уступая место полянкам в цветах.

    Обезьянка Иразема вела мальчика за руку и привела на одну поляну.

    Посреди поляны высилась пестрая горка и по ней топтались, карабкались обезьяны, целая гурьба обезьян. По­дойдя поближе, мальчик увидел, что это вовсе не горка, а громадная куча перепутанных пестрых носков.

    — Сегодня слоновый праздник, — стала объяснять Иразема. — И обычай требует, чтобы все слоны сегодня вечером были в носках. Но у них нет терпения выбирать одинаковые. Сам подумай, из этой громадной кучи носков надо выбрать по четыре совсем одинаковых: одного цвета, с одинаковыми полосками или крапинками, с одинаковым швом. Хорошо, что они безразмерные. Мы, обезьяны, по дружбе носки слонам подбираем и, как видишь, работы еще полно. Луна вот-вот взойдет, и слоны придут. Помоги нам носки подбирать.

    Мальчик стал деловито рыться в куче пестрых носков. Вытянет носок, ищет другой, отложит в сторонку — и разыскивает третий, четвертый. А обезьянки галдят, суетятся и больше мешают, чем дело делают. Такие проказницы! Кувыркаются, носками бросаются. Иразема то и дело на них покрикивает, за хвост поймает и в узел завяжет.

    Но вот луна поднялась над лесом, и на поляну один за другим стали выходить слоны, гордо неся сверкающие

    бивни. Одни слоны черные, как смола, другие фиолетово-синие, третьи светлосерые, а четвертые белые-белые. Только слон подойдет, обезьянки живо ему на все четыре ноги носки натянут, но редко у какого слона носки одинаковые, чаще всего два таких и два этаких, а то и все четыре совсем разные.

    Но слоны не замечают, какие на них носки, один за другим дальше идут, покачиваются. Когда куча носков была разобрана, на поляне никого не осталось. Веселые обезьянки верхом на слонах уехали. На спину последнего в строю белого слона сели Иразема и мальчик. Вот лес кончился, и откры­лась ровная степь. Там играла музыка, и слоны медленно и плавно вышаги­вали, танцевали старинный танец, гра­циозный, очаровательный менуэт. При­седали, приподняв хобот кверху, слегка шевелили ушами. А обезьянки стояли вокруг и обмахивались, как веерами, широкими пальмовыми листьями.

    Было так весело и смешно, что мальчик чуть не расхохотался, но тут ему захотелось спать и он прислонился к высокому дереву. Обезьянка Иразема что-то шепнула на ухо одному слону, и тот легонько обхватил их обоих хоботом и посадил на ветку дерева, нет, не на ветку, а прямо в постель, у мальчика в комнате. Мальчик тут же уснул, а Иразема вскарабкалась под торшер.

    На другой день мальчик все думал про Иразему, про подбор носков, про слоновий танец и не заметил, как день пролетел. А вечером, лежа в постели, опять вспомнил бабушку, которая все время поет, и дедушку, у которого целая мельница сказок, и на глаза его вновь навернулись слезы.

    — Успокойся, будь умницей, я тебя рассмешу! — снова услышал он тоненький голосок.

    Обезьянка Иразема спустилась с торшера, кувырком прошлась по ковру.

    — Сегодня я поведу тебя на праздник обезьян. Быстрее, а то он уже начался!

    Веревка из лиан была привязана на этот раз к спинке кровати и, скользя по ней, мальчик с Ираземой очутились в лесу. На широкой поляне собралось великое множество обезьян. Больших и маленьких, долговязых и коротышек, с длинным хвостом и с коротким, желтых и красных, рыжих и белых — всех обезьяньих пород. И все толпились, толкались, друг другу на спину карабкались, скакали, кричали и хохотали.

    Посреди поляны росла огромная кокосовая пальма и на самой ее верхушке была крепко привязана банка с медом. И с одной стороны к пальме приставлена лестница, точь-в-точь как у маляров. Только все было так устроено, чтобы ни одна обезьяна, как она ни ловка и ростом ни велика, до банки не могла дотянуться.

    А гвоздь праздника именно в том, чтобы банку достать. И в этой игре принимали участие все обезьяны. Они одна за другой вверх по лестнице лезли, а, добравшись до самой верхушки, так и этак тянулись, ловились, изворачи­вались, пытаясь банку достать, но какая ни попытается, та в конце концов зашатается, сорвется и летит кувырком. И все приземляются в кучу хлопка, нарочно набросанного, чтобы никто ненароком не повредил ни пальчик, ни кончик хвоста.

    Поляна гудела от обезьяньего крика. Обезьяны-зрители катались от хохота, и мальчику тоже стало смешно. Пра­зема предложила и ему попытаться банку с медом достать. Что ж, попытка не пытка. Мальчик быстро добрался до самой верхушки, потянулся, изогнулся, зашатался и кувырок! — прямо в кучу хлопка.

    А тут розовые обезьянки стали разносить гостям на подносах медовые соты. Празема угостила и мальчика. Он еще и пальчики не успел облизать, а она говорит:

    — Теперь нам пора домой.

    И мальчик с пальчиками в меду очутился в своей постели. Празема опять в торшер. Но мальчик сделал ей знак подождать.

    — Ты и завтра придешь, да? Скажи, ты и завтра придешь?

    — Приду и завтра, и послезавтра, и когда захочешь.

    Обезьянка исчезла, а мальчик задумался. Он думал и чувствовал, что отныне уже не одинок. Но откуда он знает эту обезьянку Иразему? Когда услышал о ней в первый раз?

    Он вроде бы знал ее еще до того, как она появилась из-под торшера, и позна­комился с ней не так давно, однажды вечером. И уже засыпая, вдруг вспомнил, что о приключениях Ираземы он слышал от дедушки. Это была последняя сказка с дедушкиной мельницы сказок.