Сказка о царе Салтане — Авафка
  • Сказка о царе Салтане

    Александр Сергеевич Пушкин



    Преданные своими сестрами, царица и ее маленький сын князь Гвидон оказываются на острове, пока волшебная Царевна-Лебедь не помогает им встретиться с царем Салтаном для воссоединения.
    Это — волшебная сказка Александра Сергеевича Пушкина полная чудес и приключений.


    Три девицы под окном
    Пряли поздно вечерком.

    «Кабы я была царица,-
    Говорит одна девица,-
    То на весь крещеный мир
    Приготовила б я пир».
    — «Кабы я была царица,-
    Говорит ее сестрица,-
    То на весь бы мир одна
    Наткала я полотна».
    — «Кабы я была царица,-
    Третья молвила сестрица,-
    Я б для батюшки-царя
    Родила богатыря».

    Только вымолвить успела,
    Дверь тихонько заскрипела,
    И в светлицу входит царь,
    Стороны той государь.
    Во все время разговора
    Он стоял позадь забора;
    Речь последней по всему
    Полюбилася ему.
    «Здравствуй, красная девица,-
    Говорит он,- будь царица
    И роди богатыря
    Мне к исходу сентября.
    Вы ж, голубушки-сестрицы,
    Выбирайтесь из светлицы.
    Поезжайте вслед за мной,
    Вслед за мной и за сестрой:
    Будь одна из вас ткачиха,
    А другая повариха».

    В сени вышел царь-отец.
    Все пустились во дворец.
    Царь недолго собирался:
    В тот же вечер обвенчался.
    Царь Салтан за пир честной
    Сел с царицей молодой;
    А потом честные гости
    На кровать слоновой кости
    Положили молодых
    И оставили одних.
    В кухне злится повариха,
    Плачет у станка ткачиха —
    И завидуют оне
    Государевой жене.
    А царица молодая,
    Дела вдаль не отлагая,
    С первой ночи понесла.

    В те поры война была.
    Царь Салтан, с женой простяся,
    На добра коня садяся,
    Ей наказывал себя
    Поберечь, его любя.

    Между тем, как он далеко
    Бьется долго и жестоко,
    Наступает срок родин;
    Сына бог им дал в аршин,
    И царица над ребенком,
    Как орлица над орленком;
    Шлет с письмом она гонца,
    Чтоб обрадовать отца.
    А ткачиха с поварихой,
    С сватьей бабой Бабарихой
    Извести ее хотят,
    Перенять гонца велят;
    Сами шлют гонца другого
    Вот с чем от слова до слова:
    «Родила царица в ночь
    Не то сына, не то дочь;
    Не мышонка, не лягушку,
    А неведому зверюшку».

    Как услышал царь-отец,
    Что донес ему гонец,
    В гневе начал он чудесить
    И гонца хотел повесить;
    Но, смягчившись на сей раз,
    Дал гонцу такой приказ:
    «Ждать царева возвращенья
    Для законного решенья».

    Едет с грамотой гонец
    И приехал наконец.
    А ткачиха с поварихой
    С сватьей бабой Бабарихой
    Обобрать его велят;
    Допьяна гонца поят
    И в суму его пустую
    Суют грамоту другую —
    И привез гонец хмельной
    В тот же день приказ такой:
    «Царь велит своим боярам,
    Времени не тратя даром,
    И царицу и приплод
    Тайно бросить в бездну вод».
    Делать нечего: бояре,
    Потужив о государе
    И царице молодой,
    В спальню к ней пришли толпой.
    Объявили царску волю —
    Ей и сыну злую долю,
    Прочитали вслух указ
    И царицу в тот же час
    В бочку с сыном посадили,
    Засмолили, покатили
    И пустили в Окиян —
    Так велел-де царь Салтан.

    В синем небе звезды блещут,
    В синем море волны хлещут;
    Туча по небу идет,
    Бочка по морю плывет.
    Словно горькая вдовица,
    Плачет, бьется в ней царица;
    И растет ребенок там
    Не по дням, а по часам.
    День.прошел — царица вопит…
    А дитя волну торопит:
    «Ты, волна моя, волна?
    Ты гульлива и вольна;
    Плещешь ты, куда захочешь,
    Ты морские камни точишь,
    Топишь берег ты земли,
    Подымаешь корабли —
    Не губи ты нашу душу:
    Выплесни ты нас на сушу!»
    И послушалась волна:
    Тут же на берег она
    Бочку вынесла легонько
    И отхлынула тихонько.
    Мать с младенцем спасена;
    Землю чувствует она.
    Но из бочки кто их вынет?
    Бог неужто их покинет?
    Сын на ножки поднялся,
    В дно головкой уперся,
    Понатужился немножко:
    «Как бы здесь на двор окошко
    Нам проделать?» — молвил он,
    Вышиб дно и вышел вон.

    Мать и сын теперь на воле;
    Видят холм в широком поле;
    Море синее кругом,
    Дуб зеленый над холмом.
    Сын подумал: добрый ужин
    Был бы нам, однако, нужен.
    Ломит он у дуба сук
    И в тугой сгибает лук,
    Со креста снурок шелковый
    Натянул на лук дубовый,
    Тонку тросточку сломил,
    Стрелкой легкой завострил
    И пошел на край долины
    У моря искать дичины.

    К морю лишь подходит он,
    Вот и слышит будто стон…
    Видно, на море не тихо:
    Смотрит — видит дело лихо:
    Бьется лебедь средь зыбей,
    Коршун носится над ней;
    Та бедняжка так и плещет,
    Воду вкруг мутит и хлещет…
    Тот уж когти распустил,
    Клев кровавый навострил…
    Но как раз стрела запела —
    В шею коршуна задела —
    Коршун в море кровь пролил.
    Лук царевич опустил;
    Смотрит: коршун в море тонет
    И не птичьим криком стонет,

    Лебедь около плывет,
    Злого коршуна клюет,
    Гибель близкую торопит,
    Бьет крылом и в море топит —
    И царевичу потом
    Молвит русским языком:
    «Ты царевич, мой спаситель,
    Мой могучий избавитель,
    Не тужи, что за меня
    Есть не будешь ты три дня,
    Что стрела пропала в море;
    Это горе — все не горе.
    Отплачу тебе добром,
    Сослужу тебе потом:
    Ты не лебедь ведь избавил,
    Девицу в живых оставил;
    Ты не коршуна убил,
    Чародея подстрелил.
    Ввек тебя я не забуду:
    Ты найдешь меня повсюду,
    А теперь ты воротись,
    Не горюй и спать ложись».

    Улетела лебедь-птица,
    А царевич и царица,
    Целый день проведши так,
    Лечь решились натощак.
    Вот открыл царевич очи;
    Отрясая грезы ночи
    И дивясь, перед собой
    Видит город он большой,
    Стены с частыми зубцами,
    И за белыми стенами
    Блещут маковки церквей
    И святых монастырей.
    Он скорей царицу будит;
    Та как ахнет!.. «То ли будет? —
    Говорит он,- вижу я:
    Лебедь тешится моя».
    Мать и сын идут ко граду.
    Лишь ступили за ограду,
    Оглушительный трезвон
    Поднялся со всех сторон:

    К ним народ навстречу валит,
    Хор церковный бога хвалит;
    В колымагах золотых
    Пышный двор встречает их;
    Все их громко величают,
    И царевича венчают
    Княжей шапкой, и главой
    Возглашают над собой;
    И среди своей столицы,
    С разрешения царицы,
    В тот же день стал княжить он
    И нарекся: князь Гвидон.

    Ветер на море гуляет
    И кораблик подгоняет;
    Он бежит себе в волнах
    На раздутых парусах.
    Корабельщики дивятся,
    На кораблике толпятся,
    На знакомом острову
    Чудо видят наяву:
    Город новый златоглавый,
    Пристань с крепкою заставой —
    Пушки с пристани палят,
    Кораблю пристать велят.
    Пристают к заставе гости
    Князь Гвидон зовет их в гости,
    Их он кормит и поит
    И ответ держать велит:
    «Чем вы, гости, торг ведете
    И куда теперь плывете?»
    Корабельщики в ответ:
    «Мы объехали весь свет,
    Торговали соболями,
    Чорнобурьши лисами;
    А теперь нам вышел срок,
    Едем прямо на восток,
    Мимо острова Буяна,
    В царство славного Салтана…»
    Князь им вымолвил тогда:
    «Добрый путь вам, господа,
    По морю по Окияну
    К славному царю Салтану;
    От меня ему поклон».
    Гости в путь, а князь Гвидон
    С берега душой печальной
    Провожает бег их дальный;
    Глядь — поверх текучих вод
    Лебедь белая плывет.
    «Здравствуй, князь ты мой прекрасный!
    Что ты тих, как день ненастный?
    Опечалился чему?» —
    Говорит она ему.

    Князь печально отвечает:
    «Грусть-тоска меня съедает,
    Одолела молодца:
    Видеть я б хотел отца».
    Лебедь князю: «Вот в чем горе!
    Ну послушай: хочешь в море
    Полететь за кораблем?
    Будь же, князь, ты комаром».
    И крылами замахала,
    Воду с шумом расплескала
    И обрызгала его
    С головы до ног всего.
    Тут он в точку уменьшился,
    Комаром оборотился,
    Полетел и запищал,
    Судно на море догнал,
    Потихоньку опустился
    На корабль — и в щель забился.
    Ветер весело шумит,
    Судно весело бежит
    Мимо острова Буяна,
    К царству славного Салтана,
    И желанная страна
    Вот уж издали видна.
    Вот на берег вышли гости;
    Царь Салтан зовет их в гости,
    И за ними во дворец
    Полетел наш удалец.
    Видит: весь сияя в злате,
    Царь Салтан сидит в палате
    На престоле и в венце
    С грустной думой на лице;

    А ткачиха с поварихой,
    С сватьей бабой Бабарихой
    Около царя сидят
    И в глаза ему глядят.
    Царь Салтан гостей сажает
    За свой стол и вопрошает:
    «Ой вы, гости-господа,
    Долго ль ездили? куда?
    Ладно ль за морем иль худо?
    И какое в свете чудо?»
    Корабельщики в ответ:
    «Мы объехали весь свет;
    За морем житье на худо,
    В свете ж вот какое чудо:
    В море остров был крутой,
    Не привальный, не жилой;
    Он лежал пустой равниной;
    Рос на нем дубок единый;
    А теперь стоит на нем
    Новый город со дворцом,
    С златоглавыми церквами,
    С теремами и садами,
    А сидит в нем князь Гвидон;
    Он прислал тебе поклон».
    Царь Салтан дивится чуду;
    Молвит он: «Коль жив я буду,
    Чудный остров навещу,
    У Гвидона погощу».
    А ткачиха с поварихой,
    С сватьей бабой Бабарихой
    Не хотят его пустить
    Чудный остров навестить.
    «Уж диковинка, ну право,-
    Подмигнув другим лукаво,
    Повариха говорит,-
    Город у моря стоит!
    Знайте, вот что не безделка:
    Ель в лесу, под елью белка,
    Белка песенки поет
    И орешки все грызет,
    А орешки не простые,
    Все скорлупки золотые,
    Ядра — чистый изумруд;
    Вот что чудом-то зовут».
    Чуду царь Салтан дивится,
    А комар-то злится, злится —
    И впился комар как раз
    Тетке прямо в правый глаз.
    Повариха побледнела,
    Обмерла и окривела.
    Слуги, сватья и сестра
    С криком ловят комара.
    «Распроклятая ты мошка!
    Мы тебя!..» А Он в окошко
    Да спокойно в свой удел
    Через море полетел.

    Снова князь у моря ходит,
    С синя моря глаз не сводит;
    Глядь — поверх текучих вод
    Лебедь белая плывет.
    «Здравствуй, князь ты мой прекрасный!
    Что ж ты тих, как день ненастный?
    Опечалился чему?» —
    Говорит она ему.
    Князь Гвидон ей отвечает:
    «Грусть-тоска меня съедает;
    Чудо чудное завесть
    Мне б хотелось. Где-то есть
    Ель в лесу, под елью белка;
    Диво, право, не безделка —
    Белка песенки поет
    Да орешки все грызет,
    А орешки не простые,
    Все скорлупки золотые,
    Ядра — чистый изумруд;
    Но, быть может, люди врут».
    Князю лебедь отвечает:
    «Свет о белке правду бает;
    Это чудо знаю я;
    Полно, князь, душа моя,
    Не печалься; рада службу
    Оказать тебе я в дружбу».
    С ободренною душой
    Князь пошел себе домой;
    Лишь ступил на двор широкий —
    Что ж? под елкою высокой,
    Видит, белочка при всех
    Золотой грызет орех,
    Изумрудец вынимает,
    А скорлупку собирает,
    Кучки равные кладет,
    И с присвисточкой поет
    При честном при всем народе:
    Во саду ли, в огороде.
    Изумился князь Гвидон.
    «Ну, спасибо,- молвил он,-
    Ай да лебедь — дай ей боже,
    Что и мне, веселье то же».
    Князь для белочки потом
    Выстроил хрустальный дом.
    Караул к нему приставил
    И притом дьяка заставил
    Строгий счет орехам весть.
    Князю прибыль, белке честь.

    Ветер по морю гуляет
    И кораблик подгоняет;
    Он бежит себе в волнах
    На поднятых парусах
    Мимо острова крутого,
    Мимо города большого:
    Пушки с пристани палят,
    Кораблю пристать велят.
    Пристают к заставе гости;
    Князь Гвидон зовет их в гости,
    Их и кормит и поит
    И ответ держать велит:
    «Чем вы, гости, торг ведете
    И куда теперь плывете?»
    Корабельщики в ответ:
    «Мы объехали весь свет,
    Торговали мы конями,
    Все донскими жеребцами,
    А теперь нам вышел срок —
    И лежит нам путь далек:
    Мимо острова Буяна
    В царство славного Салтана…»
    Говорит им князь тогда:
    «Добрый путь вам, господа,
    По морю по Окияну
    К славному царю Салтану;
    Да скажите: князь Гвидон
    Шлет царю-де свой поклон».

    Гости князю поклонились,
    Вышли вон и в путь пустились.
    К морю князь — а лебедь там
    Уж гуляет по волнам.
    Молит князь: душа-де просит,
    Так и тянет и уносит…
    Вот опять она его
    Вмиг обрызгала всего:
    В муху князь оборотился,
    Полетел и опустился
    Между моря и небес
    На корабль — и в щель залез.

    Ветер весело шумит,
    Судно весело бежит
    Мимо острова Буяна,
    В царство славного Салтана —
    И желанная страна
    Вот уж издали видна;
    Вот на берег вышли гости;
    Царь Салтан зовет их в гости,
    И за ними во дворец
    Полетел наш удалец.
    Видит: весь сияя в злате,
    Царь Салтан сидит в палате
    На престоле и в венце,
    С грустной думой на лице.
    А ткачиха с Бабарихой
    Да с кривою поварихой
    Около царя сидят.
    Злыми жабами глядят.
    Царь Салтан гостей сажает
    За свой стол и вопрошает:
    «Ой вы, гости-господа,
    Долго ль ездили? куда?
    Ладно ль за морем иль худо?
    И какое в свете чудо?»
    Корабельщики в ответ:
    «Мы объехали весь свет;
    За морем житье не худо;
    В свете ж вот какое чудо:
    Остров на море лежит,
    Град на острове стоит
    С златоглавыми церквами,
    С теремами да садами;
    Ель растет перед дворцом,
    А под ней хрустальный дом;
    Белка там живет ручная,
    Да затейница какая!
    Белка песенки поет
    Да орешки все грызет,
    А орешки не простые,
    Все скорлупки золотые,
    Ядра — чистый изумруд;
    Слуги белку стерегут,
    Служат ей прислугой разной —
    И приставлен дьяк приказный
    Строгий счет орехам весть;
    Отдает ей войско честь;
    Из скорлупок льют монету
    Да пускают в ход по свету;
    Девки сыплют изумруд
    В кладовые, да под спуд;
    Все в том острове богаты,
    Изоб нет, везде палаты;
    А сидит в нем князь Гвидон;
    Он прислал тебе поклон».
    Царь Салтан дивится чуду.
    «Если только жив я буду,
    Чудный остров навещу,
    У Гвидона погощу».
    А ткачиха с поварихой,
    С сватьей бабой Бабарихой
    Не хотят его пустить
    Чудный остров навестить.
    Усмехнувшись исподтиха,
    Говорит царю ткачиха:
    «Что тут дивного? ну,’вот!
    Белка камушки грызет,
    Мечет золото и в груды
    Загребает изумруды;
    Этим нас не удивишь,
    Правду ль, нет ли говоришь.
    В свете есть иное диво:
    Море вздуется бурливо,
    Закипит, подымет вой,
    Хлынет на берег пустой,
    Разольется в шумном беге,
    И очутятся на бреге,
    В чешуе, как жар горя,
    Тридцать три богатыря,
    Все красавцы удалые,
    Великаны молодые,
    Все равны, как на подбор,
    С ними дядька Черномор.
    Это диво, так уж диво,
    Можно молвить справедливо!»
    Гости умные молчат,
    Спорить с нею не хотят.
    Диву царь Салтан дивится,
    А Гвидон-то злится, злится…
    Зажужжал он и как раз
    Тетке сел на левый глаз,
    И ткачиха побледнела:
    «Ай!» — и тут же окривела;
    Все кричат: «Лови, лови,
    Да дави ее, дави…
    Вот ужо! постой немножко,
    Погоди…» А князь в окошко,
    Да спокойно в свой удел
    Через море прилетел.

    Князь у синя моря ходит,
    С синя моря глаз не сводит;
    Глядь — поверх текучих вод
    Лебедь белая плывет.
    «Здравствуй, князь ты мой прекрасный!
    Что ты тих, как день ненастный?
    Опечалился чему?» —
    Говорит она ему.
    Князь Гвидон ей отвечает:
    «Грусть-тоска меня съедает —
    Диво б дивное хотел
    Перенесть я в мой удел».
    — «А какое ж это диво?»
    — «Где-то вздуется бурливо
    Окиян, подымет вой,
    Хлынет на берег пустой,
    Расплеснется в шумном беге,
    И очутятся на бреге,
    В чешуе, как жар горя,
    Тридцать три богатыря,
    Все красавцы молодые,
    Великаны удалые,
    Все равны, как на подбор,
    С ними дядька Черномор».
    Князю лебедь отвечает:
    «Вот что, князь, тебя смущает?
    Не тужи, душа моя,
    Это чудо знаю я.
    Эти витязи морские
    Мне ведь братья все родные.
    Не печалься же, ступай,
    В гости братцев поджидай».

    Князь пошел, забывши горе,
    Сел на башню, и на море
    Стал глядеть он; море вдруг
    Всколыхалося вокруг,
    Расплескалось в шумном беге
    И оставило на бреге
    Тридцать три богатыря;

    В чешуе, как жар горя,
    Идут витязи четами,
    И, блистая сединами,
    Дядька впереди идет
    И ко граду их ведет.
    С башни князь Гвидон сбегает,
    Дорогих гостей встречает;
    Второпях народ бежит;
    Дядька князю говорит:
    «Лебедь нас к тебе послала
    И наказом наказала
    Славный город твой хранить
    И дозором обходить.
    Мы отныне ежеденно
    Вместе будем непременно
    У высоких стен твоих
    Выходить из вод морских,
    Так увидимся мы вскоре,
    А теперь пора нам в море;
    Тяжек воздух нам земли».
    Все потом домой ушли.

    Ветер по морю гуляет
    И кораблик подгоняет;
    Он бежит себе в волнах
    На поднятых парусах
    Мимо острова крутого,
    Мимо города большого;
    Пушки с пристани палят,
    Кораблю пристать велят.
    Пристают к заставе гости;
    Князь Гвидон зовет их в гости,
    Их и кормит, и поит,
    И ответ держать велит:
    «Чем вы, гости, торг ведете?
    И куда теперь плывете?»
    Корабельщики в ответ:
    «Мы объехали весь свет;
    Торговали мы булатом,
    Чистым серебром и златом,
    И теперь нам вышел срок;
    А лежит нам путь далек,
    Мимо острова Буяна,
    В царство славного Салтана».
    Говорит им князь тогда:
    «Добрый путь вам, господа,
    По морю по Окияну
    К славному царю Салтану.
    Да скажите ж: князь Гвидон
    Шлет-де свой царю поклон».

    Гости князю поклонились,
    Вышли вон и в путь пустились.
    К морю князь, а лебедь там
    Уж гуляет по волнам.
    Князь опять: душа-де просит…
    Так и тянет и уносит…
    И опять она его
    Вмиг обрызгала всего.
    Тут он очень уменьшился,
    Шмелем князь оборотился,
    Полетел и зажужжал;
    Судно на море догнал,
    Потихоньку опустился
    На корму — и в щель забился.

    Ветер весело шумит,
    Судно весело бежит
    Мимо острова Буяна,
    В царство славного Салтана,
    И желанная страна
    Вот уж издали видна.
    Вот на берег вышли гости.
    Царь Салтан зовет их в гости,
    И за ними во дворец
    Полетел наш удалец.
    Видит, весь сияя в злате,
    Царь Салтан сидит в палате
    На престоле и в венце,
    С грустной думой на лице.
    А ткачиха с поварихой,
    С сватьей бабой Бабарихой
    Около царя сидят —
    Четырьмя все три глядят.
    Царь Салтан гостей сажает
    За свой стол и вопрошает:
    «Ой вы, гости-господа,
    Долго ль ездили? куда?
    Ладно ль за морем иль худо?
    И какое в свете чудо?»
    Корабельщики в ответ:
    «Мы объехали весь свет;
    За морем житье не худо;
    В свете ж вот какое чудо:
    Остров на море лежит,
    Град на острове стоит,
    Каждый день идет там диво:
    Море вздуется бурливо,
    Закипит, подымет вой,
    Хлынет на берег пустой,
    Расплеснется в скором беге —
    И останутся на бреге
    Тридцать три богатыря,
    В чешуе златой горя,
    Все красавцы молодые,
    Великаны удалые,
    Все равны, как на подбор;
    Старый дядька Черномор
    С ними из моря выходит
    И попарно их выводит,
    Чтобы остров тот хранить
    И дозором обходить —
    И той стражи нет надежней,
    Ни храбрее, ни прилежней.
    А сидит там князь Гвидон;
    Он прислал тебе поклон».
    Царь Салтан дивится чуду.
    «Коли жив я только буду,
    Чудный остров навещу
    И у князя погощу».
    Повариха и ткачиха
    Ни гугу — но Бабариха,
    Усмехнувшись, говорит:
    «Кто нас этим удивит?
    Люди из моря выходят
    И себе дозором бродят!
    Правду ль бают или лгут,
    Дива я не вижу тут.
    В свете есть такие ль дива?
    Вот идет молва правдива:
    За морем царевна есть,
    Что не можно глаз отвесть:
    Днем свет божий затмевает,
    Ночью землю освещает,
    Месяц под косой блестит,
    А во лбу звезда горит.
    А сама-то величава,
    Выступает, будто пава;
    А как речь-то говорит,
    Словно реченька журчит.
    Молвить можно справедливо.
    Это диво, так уж диво».
    Гости умные молчат:
    Спорить с бабой не хотят.
    Чуду царь Салтан дивится —
    А царевич хоть и злится,
    Но жалеет он очей
    Старой бабушки своей:
    Он над ней жужжит, кружится —
    Прямо на нос к ней садится,
    Нос ужалил богатырь:
    На носу вскочил волдырь.
    И опять пошла тревога:
    «Помогите, ради бога!
    Караул! лови, лови,
    Да дави его, дави…
    Вот ужо! пожди немножко,
    Погоди!..» А шмель в окошко,
    Да спокойно в свой удел
    Через море полетел.

    Князь у синя моря ходит,
    С синя моря глаз не сводит;
    Глядь — поверх текучих вод
    Лебедь белая плывет.
    «Здравствуй, князь ты мой прекрасный!
    Что ж ты тих, как день ненастный?
    Опечалился чему?» —
    Говорит она ему.
    Князь Гвидон ей отвечает:
    «Грусть-тоска меня съедает:
    Люди женятся; гляжу,
    Не женат лишь я хожу».
    — «А кого же на примете
    Ты имеешь?» — «Да на свете,
    Говорят, царевна есть,
    Что не можно глаз отвесть.
    Днем свет божий затмевает,
    Ночью землю освещает —
    Месяц под косой блестит,
    А во лбу звезда горит.
    А сама-то величава,
    Выступает, будто пава;
    Сладку речь-то говорит,
    Будто реченька журчит.
    Только, полно, правда ль это?»
    Князь со страхом ждет ответа.
    Лебедь белая молчит
    И, подумав, говорит:
    «Да! такая есть девица.
    Но жена не рукавица:
    С белой ручки не стряхнешь
    Да за пояс не заткнешь.
    Услужу тебе советом —
    Слушай: обо всем об этом
    Пораздумай ты путем,
    Не раскаяться б потом».
    Князь пред нею стал божиться,
    Что пора ему жениться,
    Что об этом обо всем
    Передумал он путем;
    Что готов душою страстной
    За царевною прекрасной
    Он пешком идти отсель
    Хоть за тридевять земель.
    Лебедь тут, вздохнув глубоко,
    Молвила: «Зачем далеко?
    Знай, близка судьба твоя,
    Ведь царевна эта — я».
    Тут она, взмахнув крылами,
    Полетела над волнами
    И на берег с высоты
    Опустилася в кусты,
    Встрепенулась, отряхнулась
    И царевной обернулась:

    Месяц под косой блестит,
    А во лбу звезда горит;
    А сама-то величава,
    Выступает, будто пава;
    А как речь-то говорит,
    Словно реченька журчит.
    Князь царевну обнимает,
    К белой груди прижимает
    И ведет ее скорей
    К милой матушке своей.
    Князь ей в ноги, умоляя:
    » Государыня-родная!
    Выбрал я жену себе,
    Дочь послушную тебе.
    Просим оба разрешенья,
    Твоего благословенья:
    Ты детей благослови
    Жить в совете и любви».

    Над главою их покорной
    Мать с иконой чудотворной
    Слезы льет и говорит:
    «Бог вас, дети, наградит».
    Князь не долго собирался,
    На царевне обвенчался;
    Стали жить да поживать,
    Да приплода поджидать.

    Ветер по морю гуляет
    И кораблик подгоняет;
    Он бежит себе в волнах
    На раздутых парусах
    Мимо острова крутого,
    Мимо города большого;
    Пушки с пристани палят,
    Кораблю пристать велят.
    Пристают к заставе гости.
    Князь Гвидон зовет их в гости.
    Он их кормит, и поит,
    И ответ держать велит:
    «Чем вы, гости, торг ведете
    И куда теперь плывете?»
    Корабельщики в ответ:
    «Мы объехали весь свет,
    Торговали мы недаром
    Неуказанным товаром;
    А лежит нам путь далек:
    Восвояси на восток,
    Мимо острова Буяна,
    В царство славного Салтана».
    Князь им вымолвил тогда:
    «Добрый путь вам, господа,
    По морю по Окияну
    К славному царю Салтану;
    Да напомните ему,
    Государю своему:
    К нам он в гости обещался,
    А доселе не собрался —
    Шлю ему я свой поклон».
    Гости в путь, а князь Гвидон
    Дома на сей раз остался
    И с женою не расстался.

    Ветер весело шумит,
    Судно весело бежит
    Мимо острова Буяна,
    К царству славного Салтана,
    И знакомая страна
    Вот уж издали видна.
    Вот на берег вышли гости.
    Царь Салтан зовет их в гости,
    Гости видят: во дворце
    Царь сидит в своем венце.
    А ткачиха с поварихой,
    С сватьей бабой Бабарихой
    Около царя сидят,
    Четырьмя все три глядят.
    Царь Салтан гостей сажает
    За свой стол и вопрошает:
    «Ой вы, гости-господа,
    Долго ль ездили? куда?
    Ладно ль за морем иль худо?
    И какое в свете чудо?»
    Корабельщики в ответ:
    «Мы объехали весь свет;
    За морем житье не худо,
    В свете ж вот какое чудо:
    Остров на море лежит,
    Град на острове стоит,
    С златоглавыми церквами,
    С теремами и садами;
    Ель растет перед дворцом,
    А под ней хрустальный дом:
    Белка в нем живет ручная,
    Да чудесница какая!
    Белка песенки поет
    Да орешки все грызет;
    А орешки не простые,
    Скорлупы-то золотые.
    Ядра — чистый изумруд;
    Белку холят, берегут.
    Там еще другое диво:
    Море вздуется бурливо,
    Закипит, подымет вой,
    Хлынет на берег пустой,
    Расплеснется в скором беге,
    И очутятся на бреге,
    В чешуе, как жар горя,
    Тридцать три богатыря,
    Все красавцы удалые,
    Великаны молодые,
    Все равны, как на подбор —
    С ними дядька Черномор.
    И той стражи нет надежней,
    Ни храбрее, ни прилежней.
    А у князя женка есть,
    Что не можно глаз отвесть:
    Днем свет божий затмевает,
    Ночью землю освещает;
    Месяц под косой блестит,
    А во лбу звезда горит.
    Князь Гвидон тот город правит,
    Всяк его усердно славит;
    Он прислал тебе поклон,
    Да тебе пеняет он:
    К нам-де в гости обещался,
    А доселе не собрался».

    Тут уж царь не утерпел,
    Снарядить он флот велел.
    А ткачиха с поварихой,
    С сватьей бабой Бабарихой
    Не хотят царя пустить
    Чудный остров навестить.
    Но Салтан им не внимает
    И как раз их унимает:
    «Что я? царь или дитя? —
    Говорит он не шутя.-
    Нынче ж еду!» — Тут он топнул,
    Вышел вон и дверью хлопнул.

    Под окном Гвидон сидит,
    Молча на море глядит:
    Не шумит оно, не хлещет,
    Лишь едва-едва трепещет.
    И в лазоревой дали
    Показались корабли:
    По равнинам Окияна
    Едет флот царя Салтана.
    Князь Гвидон тогда вскочил,
    Громогласно возопил:
    «Матушка моя родная!
    Ты, княгиня молодая!
    Посмотрите вы туда:
    Едет батюшка сюда».

    Флот уж к острову подходит.
    Князь Гвидон трубу наводит:
    Царь на палубе стоит
    И в трубу на них глядит;
    С ним ткачиха с поварихой,
    С сватьей бабой Бабарихой;
    Удивляются оне
    Незнакомой стороне.
    Разом пушки запалили;
    В колокольнях зазвонили;
    К морю сам идет Гвидон;
    Там царя встречает он
    С поварихой и ткачихой,
    С сватьей бабой Бабарихой;
    В город он повел царя,
    Ничего не говоря.

    Все теперь идут в палаты:
    У ворот блистают латы,
    И стоят в глазах царя
    Тридцать три богатыря,
    Все красавцы молодые,
    Великаны удалые,
    Все равны, как на подбор,
    С ними дядька Черномор.
    Царь ступил на двор широкий:
    Там под елкою высокой
    Белка песенку поет,
    Золотой орех грызет,
    Изумрудец вынимает
    И в мешочек опускает;
    И засеян двор большой
    Золотою скорлупой.
    Гости дале — торопливо
    Смотрят — что ж? княгиня — диво:
    Под косой луна блестит,
    А во лбу звезда горит:
    А сама-то величава,
    Выступает, будто пава,
    И свекровь свою ведет.
    Царь глядит — и узнает…
    В нем взыграло ретивое!
    «Что я вижу? что такое?
    Как!» — и дух в нем занялся…
    Царь слезами залился,
    Обнимает он царицу,
    И сынка, и молодицу,

    И садятся все за стол;
    И веселый пир пошел.
    А ткачиха с поварихой,
    С сватьей бабой Бабарихой
    Разбежались по углам;
    Их нашли насилу там.
    Тут во всем они признались,
    Повинились, разрыдались;
    Царь для радости такой
    Отпустил всех трех домой.
    День прошел — царя Салтана
    Уложили спать вполпьяна.
    Я там был; мед, пиво пил —
    И усы лишь обмочил.